В 1983 году на Волжском проспекте открылся реконструированный плавательный спорткомплекс. Об архитектурной идее и работе над объектом рассказывает автор проекта Юрий Иванович Харитонов.
— В списке авторов проекта указано несколько архитекторов. Какая у кого была роль?
— Я был самым младшим, но самым главным. В тот период я работал в Военпроекте руководителем группы. Деминцев был главным специалистом и очень мне помогал. У него и опыт большой в проектировании, и вообще он очень талантливый архитектор. У меня много было новаций в этом проекте, скажем, зимний сад с атриумом. Начальник отдела мне просто перечеркивал их на стадии эскизного проекта, говорил: «Пока я начальник отдела, этого не будет!» Деминцев меня очень поддерживал, помогал сохранить архитектуру, которую я придумал.
Я предлагал несколько вариантов проекта. В первом все основные здания — восстановительный комплекс, гостиница, открытая ванна — были запроектированы в береговой зоне. Во втором я уже сделал каре, палаццо с внутренним двором, где размещалась открытая ванна. Он и был принят за основу. Министром обороны тогда был Устинов, он же был из Самары. Ему понравился проект и он держал его под личным контролем. Получить разрешение на индивидуальный проект в то время было практически невозможно, так что он шел под титулом «реконструкция бассейна».
— На этом месте к тому времени уже был бассейн?
— Здание крытого бассейна было построено по типовому проекту в начале 1970-х. Их два было в Самаре — «Нептун» и бассейн СКА. На его основе я и проектировал комплекс. К тому времени возникла необходимость его реконструировать. Из центрального Военпроекта Устинов прикрепил курировать реконструкцию Юрия Георгиевича Кривущенко. Он нас как бы проверял как старший товарищ, скажем так. От старого бассейна остался только каркас. И чашу, и ванну, и все внутренние пространства с фасадами я поменял.
— То есть, как не раз было в Самаре, под видом реконструкции возник совершенно новый объект?
— Конечно, как филармония.
— Я правильно понимаю, что вам не нужно было согласовывать проект в Госстрое, он шел полностью по военной линии?
— Да, согласовывалось центральным Военпроектом. А поскольку проект был под личным наблюдением министра, все решалось быстро. Объект был сдан в 1983 году, прямо перед Новым годом. А в 1985 стал лауреатом смотра лучших произведений России и выдвинут на Государственную премию Совета Министров СССР. Я год с лишним готовил документы, проходил согласования, но сменился министр обороны и проект зарубили.
— Расскажите, пожалуйста, про архитектурную концепцию.
— У меня была такая нептунианская архитектура, идея воды и песка. Все завивается, как буруны в Волге. Выплывы — это такие воронки, закручивающиеся в левую и правую стороны, блоки примыкают к зданию под острыми углами, полукруглые проемы… На выплывах была тема воды, рыб, подводного мира. Там были мозаики. Я сделал эскизы, но поскольку это было дорогое удовольствие, мы не смогли художников привлечь. Я ездил по войсковым частям, где были призванные ребята с художественным опытом, и по моим эскизам, по картону они переносили на выплывы. Керамику я заказывал цветную мелкоразмерную, ее изготовили у нас на заводе Стройфарфор. Мы применяли материалы, которые хорошо себя вели во влажной среде, например, битумно-нейритовые композиции.
— Сохранились ли мозаики?
— Нет, при реконструкции их просто убрали. Во Львове мы отбирали камень для внутренней отделки. Фасад сейчас облицован другим материалом, а у меня была песчаная плитка, терракотовая, как песок. В России тогда не было такого материала, я нашел его в Киеве. К сожалению, ее поменяли. Была идея палаццо, внутреннего двора. Гостиница для спортсменов, медицинский центр, спортивный зал, ванна для начинающих плавать — все это соединялось арочной галереей с колоннадой. Но потом ее закрыли, построили баню, сауну.
— Вас не привлекали в процессе?
— Привлекали, по каким-то вопросам я был против, даже ругался с ними. Но не все удалось отстоять.
— А какой образ в самой форме комплекса? Волна? Рыба?
— И рыба, и волна. Рыба в воде. А арочные проемы на фасаде — это зубы кита. В эти стеклянные витражи, как будто в водные глади стекает весь пейзаж. Там много метафор. Я вообще люблю, когда объект метафоричен, когда в нем много образов.
— Вы учитывали каким-то образом окружающую среду? ГРЭС, набережную?
— Безусловно. Например, я понимал, что со временем может потребоваться расширение комплекса. В галерее со стороны ГРЭС арки сделаны из сборного бетона и легко разбираются. Тогда был Советский Союз и это было возможно, даже шли какие-то разговоры по отводу части территории для дальнейшего развития комплекса. Первый проект предполагал развитие комплекса на бровке набережной, но она должна оставаться открытой, поэтому я перенес эту часть на Волжский проспект. На мой взгляд, она там отлично вписалась.
— Бассейн — непростой объект, при его проектировании требуются специальные знания.
— Конечно, тем более, открытый бассейн. Вообще в чем функциональная идея этого комплекса? Это плавцентр олимпийского резерва, где должна обязательно присутствовать открытая вода. Тренировки на ней значительно повышают КПД. Чтобы получить олимпийский результат, надо тренироваться только на открытой воде. А у подобные бассейны были только в Москве и Сочи. Поэтому приходилось изучать много специфических вещей — подготовка воды, температурный режим, антискользящее покрытие, чтобы не было наледи. Выплывы, переливы… Я изучал эти бассейны, встречался со специалистами. Форма внутреннего дворика позволяла сделать такой воздушный затвор над бассейном, эта «шапка» сохраняла тепло. Закрытые арки в какой-то степени нарушили этот процесс.
— Я правильно понимаю, что такой бассейн мало где был в России?
— Комплекс такого уровня для подготовки пловцов был единственный. Здесь было все, в том числе гостиница для спортсменов и реабилитационный центр. Такая тренировочная база.
— А иностранный опыт изучали?
— Про бассейны информации практически не было. Вот когда я проектировал гостиницу «Ренессанс», то ездил уже в Германию, Италию, Чехию. Но это уже было другое время, и отель нужно было сделать 5-звездочный.
А еще со мной удивительная вещь произошла на строительстве бассейна. Относится она, правда, скорее к тому, что мне потом пришлось строить. Я ходил на авторский надзор, первой строили чашу открытого бассейна, забивали сваи (чаша бетонная, на основании из свайного поля). Для меня каждая свая — как песня, мой первый крупный объект строится. И мне снится сон. Я на авторском надзоре, колонны, леса — я на стройке храма. А через 20 лет я построил храм святого Георгия на горе (на площади Славы — прим. А.А.) Удивительно, я сейчас вспоминаю — мороз по коже бежит.
Текст: Армен Арутюнов.
Фотографии и проектные материалы: из архива Юрия Харитонова.
