Архитектор Алексей Герасимов (в соавторстве с Ваганом Каркарьяном) спроектировал для Самары Дворец бракосочетания. Получился не просто ЗАГС, а настоящий «советский храм», архитектура которого отсылает к зарубежному церковному зодчеству середины ХХ века. Об идее его создания рассказывает сам автор — Алексей Николаевич Герасимов.
— Самарский Дворец бракосочетания сильно напоминает западные храмы. Было ли действительно какое-то влияние или это общие тенденции того времени? Чем вы вдохновлялись во время проектирования?
— С зарубежной архитектурой я был немножко знаком. Может быть даже чуть больше, чем остальные. До Самары я работал в зональном институте в Новосибирске. Там была валютная библиотека — море разных журналов, которые никто никогда не видел в Самаре. В том числе был журнал «Архитектура США», выпуск примерно 1964 года. В нем были показаны выдающиеся работы: Музей Гуггенхайма, дом над водопадом Фрэнка Ллойда Райта, аэропорт Кеннеди в виде летучей мыши. Были, естественно, и католические часовни. В одной из них я увидел функциональный витраж. На нем ни рисунка, ни цвета, он был тонированный. Может, чтобы подсветка во время службы была оригинальная.
— Как рождался проект Дворца бракосочетания в мастерской?
— Вначале мы с Ваганом Каркарьяном начали обсуждать идеи. Вспомнили поговорку «с милым и в шалаше рай», но что с этим делать — никто не понимал. Тогда Каркарьян объявил условный внутренний конкурс в институте. Участвовали Валера Годына, сам Каркарьян и я. Остальные почему-то не захотели. Каркарьян все время пытался нарисовать фасад в виде подковы. А я подумал, шалаш — это же примитивно, и сделал из него две ладони, два сердца как бы. Вспомнил про витраж из журнала, но там он был боковой, а я поставил цветной по центру.
Собрали техсовет, начались дебаты. Раза три обсуждали варианты. Каркарьян был против моего варианта. Один из наших архитекторов, Саша Петров, говорит: «Что мы смотрим, оригинальная же идея, надо ее продолжать». Он переломил ситуацию, все его поддержали.
Поначалу все было сделано немножко примитивно, первые эскизы были не такими изящными. Я стал это дело шлифовать. Ваган Гайкович потом проникся и стал мне помогать, поддерживать. Не дай бог, в администрации кто-нибудь ляпнул бы про католиков или еще что-то в то время. Поэтому когда сделали фасады, Каркарьян этот вопрос урегулировал. Он пользовался огромным авторитетом.
— Идея строительства в Советском Союзе «советских храмов» обсуждалась с середины 1940-х. Было ли у вас понимание, что вы создаете не просто очередной объект соцкультбыта, а здание для обрядов?
— Это и стало стержнем проектирования, основой рождения этой идеи. Я посмотрел наши соборы, часовни, которые выполнялись в модерне. Архитекторы уже работали над осовремениванием православной архитектуры, у них тоже были смелые решения. Я подумал, что здание не должно быть похоже на православный храм. Их вполне достаточно. Сюда пойдет современная советская молодежь. Нужно что-то новое.
На меня сильно повлияла поездка в Минск, я отправился в командировку смотреть новый Дворец бракосочетаний. Это была советская «классика». Бетонные стены уступами сужаются к сцене, между ними стекла, перекрыто здание на обычной высоте. Мне абсолютно не понравилось, хотя это было современное здание — просторное, с широким крыльцом, с качественной терразитовой штукатуркой. Но здание как здание. Его можно было назвать скорее библиотекой, чем ЗАГСом. Я решил, что в Самаре должно быть что-то изящное, легкое, с большим количеством стекла.
— Конструктивное решение было нестандартным?
— Я боролся с конструкторами, чтобы в середине не было горизонтальной затяжки. Они же хотят попроще. Никто не хотел проектировать, жаловались на меня. Говорили, что я неправильно запроектировал кровлю — они не понимали, стена это или кровля.
Мне везло на главных конструкторов в институте. Допустим, администрация, начальник отдела — все против. А главный конструктор говорит: «так можно сделать», заступается за меня (конструкторы Дворца бракосочетаний — Вениамин Овсищер и А. Панов, прим. А.А.). В итоге затяжку выбросили. Единственное, закладные детали получились очень широкие. Все делалось с двойным запасом, ведь электронных расчетов не было. Могло получиться все изящнее, но все равно саму идею удалось воплотить.
Я даже удивляюсь, как это все построили. Такое малюсенькое сооружение, а строили года четыре. Фундаменты все были завалены снегом, денег не было.
Но все получилось. Витраж цветной, конечно, — находка. Сама форма и витраж (авторы — художники Вячеслав Герасимов и Александр Нагнибеда, прим А.А.).
Текст и современные фото: Армен Арутюнов.
Эскизы и архивные фотографии: архив Алексея Герасимова (источник — публикация интернет-журнала «Другой город»).
